Оглавление


Глава вторая


Глава третья
 
КРИТИКА СМИТОВСКОГО АНАЛИЗА

Резюмируем выводы, к которым привел смитовский анализ. Они могут быть выражены в следующих положениях:

1. Существует основной капитал общества, который ни одной своей частью не входит в чистый доход последнего. Этот основной капитал образуют «сырые материалы, при помощи которых должны содержаться в исправности полезные машины, и промышленные ору-

30


дия», и «продукт труда, который требуется для превращения этих сырых материалов в надлежащий вид». Смит еще резко противопоставляет производство этого основного капитала производству непосредственных средств существования, как особую категорию. Этим самым он фактически превращает основной капитал в то, что Маркс называет постоянным, т. е. в часть капитала, которая в противоположность рабочей силе состоит из вещественных средств производства.

2. Существует оборотный капитал общества. Но после выделения из него «основного» (читай: постоянного) капитала остается лишь категория средств существования, которая однако образует для общества не капитал, а чистый доход, фонд потребления.

3. Капитал и чистый доход отдельных лиц не совпадают с капиталом и чистым доходом общества. То, что для общества является только основным (читай: постоянным) капиталом, для отдельных лиц может быть не капиталом, а доходом, фондом потребления, именно в тех частях стоимости основного капитала, которые представляют собою заработную плату и прибыль капиталистов. Наоборот, оборотный капитал отдельных лиц может быть для общества доходом, а не капиталом, именно поскольку он представляет средства существования.

4. Производимый ежегодно совокупный общественный продукт вообще не содержит в своей стоимости ни атома капитала, а целиком распадается на три вида дохода: на заработную плату, прибыль на капитал и земельную ренту.

Тот, кто из приведенных здесь фрагментов мысли пожелал бы составить себе картину годового воспроизводства всего общественного капитала и его механизма, должен был бы отчаяться в этой задаче. Как общественный капитал при всем этом ежегодно обновляется, как потребление всех гарантируется доходом и как совместить с этим точки зрения отдельных лиц на их капитал и доход, – все это еще бесконечно далеко от разрешения. Но нужно себе представить всю путаницу идей и всю массу противоречивых точек зрения, чтобы судить о том, сколько света внес впервые Маркс в эту проблему.

Если мы начнем с последнего догмата Адама Смита, то этого одного достаточно, чтобы проблема воспроизводства в классической политической экономии потерпела крушение. Корень странного смитовского представления, согласно которому стоимость всего продукта общества должна без остатка распадаться исключительно на заработную плату, прибыль и земельную ренту, покоится как раз на его своеобразном научном понимании теории стоимости. Труд – источник всякой стоимости. Всякий товар, рассматриваемый как стоимость, является продуктом труда, и только. Но всякий выполненный труд, как труд наемный, – это отождествление человеческого труда с капиталистическим наемным трудом как раз является у Смита классическим, – в то же время представляет собой возмещение затраченных заработных плат плюс излишек от неоплаченного труда в виде прибыли капиталистов и ренты земельных собственников. То, что верно для отдельного товара, должно быть верно и для всех товаров, взятых вместе. Вся товарная масса, которая ежегодно производится обществом как некоторое количество

31


стоимости, является продуктом труда, и притом как оплаченного, так и неоплаченного; она, стало быть, тоже распадается только на заработную плату, прибыль и земельную ренту. Конечно, при всякой работе принимаются еще во внимание сырые материалы, орудия и т. д. Однако что же такое эти сырые материалы и орудия, как не продукты труда, и притом опять-таки труда отчасти оплаченного и отчасти неоплаченного? Мы можем до бесконечности продолжать цепь смитовских рассуждений и как угодно поворачивать вопрос, но мы в стоимости и в цене любого товара не найдем ничего такого, что не было бы просто человеческим трудом. Но всякий труд распадается на часть, которая возмещает заработные платы, и на другую часть, которая, идет капиталистам и земельным собственникам. Нет ничего, кроме заработной платы и прибыли, но есть все же капитал – капитал отдельных лиц и капитал общества. Итак, как выйти из этого явного противоречия? Что здесь действительно был налицо крайне сложный теоретический вопрос, доказывает тот факт, что сам Маркс, – как это можно проследить по его «Теориям прибавочной стоимости», ч. I, стр. 179-252, – долгое время вникал в сущность проблемы, не подвигаясь вперед и не находя ее решения. Но решение проблемы все же блестяще ему удалось, именно на основе его теории стоимости. Смит был вполне прав: стоимость всякого товара, взятого в отдельности, или всех товаров в их совокупности представляет собой не что иное, как труд. Он был прав и далее, когда он говорил: всякий труд (рассматриваемый капиталистически) распадается на труд оплаченный (возмещающий заработные платы) и неоплаченный (который в виде прибавочной стоимости переходит к разным классам, владеющим орудиями производства). Но он забыл или, скорее, упустил из виду, что труд наряду со способностью создавать новую стоимость, обладает еще способностью переносить на новый товар, произведенный при помощи средств производства, старую стоимость, воплощенную в последних. Десятичасовой рабочий день пекаря не может создавать стоимость большую, чем 10часов, и эти 10 часов капиталистически распадаются на оплаченные и на неоплаченные, на v+m. Но произведенный в эти 10 часов товар будет представлять собой стоимость большую, чем стоимость десятичасовой работы. Он будет содержать в себе еще стоимость муки, использованной печи, построек, топлива и т. д., словом, всех средств производства, необходимых для печения хлеба. Стоимость товара можно было бы представить просто как v+m только при том условии, если бы человек работал в пустом пространстве, без сырых материалов, без рабочих инструментов и без мастерской. Но так как всякий материальный труд предполагает какие-нибудь средства производства, которые являются продуктом прошлого труда, то он должен этот прошлый труд, т. е. стоимость, созданную до него, перенести на новый продукт.

Здесь идет речь не о явлении, имеющем место лишь в капиталистическом производстве, но об общих основах человеческого труда, независимых от исторической формы общества. Оперирование с искусственными орудиями труда является основным культурно-историческим признаком человеческого общества. Понятие прошлого труда, который предшествует всякому новому труду и подготовляет

32


для него операционный базис, выражает культурно-историческую связь между человеком и природой, непрерывную цепь друг друга поглощающих трудовых усилий человеческого общества, – цепь с началом, которое теряется в ранних сумерках общественного бытия человека, и с концом, который может быть достигнут только с гибелью всего культурного человечества. Мы должны таким образом всякий человеческий труд представлять себе совершающимся при помощи средств труда, которые сами являются продуктами прошлого труда. Стало быть, во всяком новом продукте воплощен не только новый труд, который придал ему его последнюю форму, но и прошлый труд, который доставил для него материал, орудия труда и т. д. В производстве стоимостей, т. е. в товарном производстве, к которому принадлежит и производство капиталистическое, это явление не исчезает, оно получает только специфическое выражение. Оно выражается в двойственном характере производящего товары труда, который, с одной стороны, как полезный конкретный труд какого-нибудь определенного вида, создает полезную вещь – потребительную стоимость, а с другой стороны, как абстрактный, всеобщий и общественно-необходимый труд, – создает стоимость. Как конкретный труд, он делает то, что всегда делал человеческий труд: он переносит на новый продукт прошлый труд, воплощенный в использованных средствах производства, причем этот прошлый труд выступает теперь как стоимость – как старая стоимость. Как труд абстрактный, он создает новую стоимость, которая капиталистически распадается на оплаченный и не оплаченный труд, на v+m. Следовательно, стоимость всякого товара должна содержать как старую стоимость, которую труд в своем качестве полезного, конкретного труда переносит со средств производства на товар, так и новую стоимость, которую создает тот же труд в своем качестве общественно-полезного труда самым фактом своего расходования в продолжение определенного времени. Этого различия Смит провести не мог, потому что он не различал двойственного характера труда, создающего стоимость. Маркс в одном месте думает, что в этой фундаментальной ошибке смитовской теории стоимости следует даже усматривать истинный и глубочайший источник его странного догмата о распадении всей произведенной массы стоимости без остатка на v+m[1]. Игнорирование различия между обеими сторонами труда, создающего товары, – между трудом конкретным, полезным, и абстрактным общественно-необходимым трудом, – является фактически отличительным признаком не только смитовской теории стоимости, но и теории стоимости всей классической школы.

Не задумываясь над всеми социальными выводами, классическая экономия признала человеческий труд единственным фактором, создающим стоимость; она развила эту теорию до той степени ясности, которую мы находим в изложении Рикардо. Но коренная разница между рикардовской и марксовской теориями трудовой стоимости – разница, которую не сумели оценить буржуазные экономисты и которая почти всегда оставляется без внимания в популяризациях учения Маркса, – заключается в том, что Рикардо, соответственно


[1] «Капитал», т. II, стр. 362.

33


своему общему естественно-правовому пониманию буржуазного хозяйства, считал и создание стоимости естественным свойством человеческого труда, индивидуального конкретного труда отдельного человека.

Это понимание выступает еще резче у Адама Смита, который, например, «склонность к обмену» прямо объявил особенностью человеческой натуры, после того как он раньше тщетно искал ее у животных, например, у собак и др.

Впрочем если Смит и сомневался насчет «склонности к обмену» у животных, то он все же приписывает труду животного наравне с трудом человека свойство создавать стоимость, он делает это там, где он изредка возвращается к физиократической концепции:

«Никакой другой капитал одинаковой величины не приводит в движение большее количество производительного труда, чем Kaпитал фермера. Не только его рабочая прислуга, но и его рабочий скот состоит из производительных работников... Итак, занятые в земледелии рабочие и рабочий скот не только воспроизводят стоимость, равную их собственному потреблению, или капиталу, дающему им занятия, вместе с прибылью капиталиста, как это делают фабричные рабочие: они воспроизводят гораздо большую стоимость. Сверх капитала арендатора и всей его прибыли они регулярно воспроизводят еще и ренту для земледельца»[1].

Здесь находит наиболее резкое выражение тот факт, что Смит прямо считал создание стоимости физиологическим свойством труда как проявления животного организма человека. Точно так же как паук производит из своего тела паутину, так создает стоимость работающий человек, – всякий человек, который создает полезные вещи, – потому что работающий человек с самого начала является товаропроизводителем, как человеческое общество от природы является обществом, покоящимся на обмене, а товарное хозяйство – нормальной формой человеческого хозяйства.

Лишь Маркс впервые увидел в стоимости особое общественное отношение, возникающее при определенных исторических условиях; он пришел вследствие этого к разграничению между обеими сторонами труда, создающего товар: между конкретным, индивидуальным и безразличным общественным трудом – к разграничению, благодаря которому решение денежной загадки бросилось в глаза, как при свете ослепительного фонаря.

Чтобы этим путем в пределах буржуазного хозяйства с т а т и ч е с к и различить двойственный характер труда работающего человека и создающего стоимость товаропроизводителя, Маркс должен был сперва д и н а м и ч е с к и, в исторической последовательности, провести разницу между товаропроизводителем и просто работающим человеком; это значит, что он должен был признать товарное производство лишь определенной исторической формой общественного производства. Словом, чтобы разгадать иероглифы капиталистического хозяйства, Маркс должен был приступить к исследованию с дедукцией, противоположной дедукции классиков; вместо того, чтобы рассматривать буржуазный способ производства


[1] А. Смит, I. с., т. I, стр. 376.

34


как нечто отвечающее нормальной природе человека, он должен был бы понять его как явление исторически преходящее; метафизическую дедукцию классиков он должен был превратить в ее противоположность, в дедукцию диалектическую[1].

Этим самым сказано, что Смит не мог провести ясное различие между обеими сторонами труда, создающего стоимость, поскольку последний, с одной стороны, переносит старую стоимость средств производства на новый продукт и, с другой стороны, в то же время создает новую стоимость. Нам кажется однако, что его догмат о распадении совокупной стоимости на v+m вытекает еще из другого источника. Нельзя допустить, чтобы Смит упустил из виду тот факт, что всякий произведенный товар содержит не только стоимость, созданную при его непосредственном производстве, но и стоимость всех средств производства, использованных при его изготовлении. Как раз тем, что он для безостаточного разложения совокупной стоимости на v+m все время отсылает нас от данной стадии производства к предыдущей – от Понтия к Пилату, как выражается Маркс, – он доказывает, что он сам хорошо сознавал этот факт. Замечательно при этом только то, что он и старую стоимость средств производства разлагает на v+m и в конце концов сводит таким образом всю стоимость, содержащуюся в товаре, к этой формуле.

Так, в цитированном уже нами месте относительно цены хлеба он говорит: «Часть цены зерна, например, оплачивает ренту землевладельца, другая часть окупает заработную плату или содержание рабочих и содержание рабочего скота, а третья часть оплачивает прибыль фермера. Эти три части, как кажется, или непосредственно, или в конечном счете составляют всю цену зерна. Необходима, повидимому, и четвертая часть, чтобы возместить капитал арендатора или чтобы возместить снашивание его рабочего скота и других земледельческих принадлежностей. Но следует принять во внимание, что цена какой бы то ни было принадлежности земледелия, например, цена рабочей лошади, в свою очередь, слагается из трех частей: во-первых, из ренты на землю, на которой она выращена, во-вторых, из труда по уходу за лошадью и, в-третьих, из прибыли фермера, который авансирует и ренту с этой земли, и плату за этот труд. Поэтому, хотя цена зерна и может возместить как цену, так и издержки по содержанию лошади, все же цена непосредственно или в конечном счете целиком разлагается на те же три части: земельную ренту, труд и прибыль».

Что спутало Смита, так это, как нам кажется, следующее:

1. Всякая работа совершается с какими-нибудь средствами производства, но то, что для данной работы было средствами производства (сырым материалом, орудием и т. д.), само является продуктом прежнего труда. Для пекаря мука является средством производства, к которому он присоединяет новый труд, но мука сама произошла от труда мельника, где она была не средством производства, а продуктом, каковым является теперь выпеченный хлеб. Для этого продукта необходимо было зерно как средство производства, но если мы спустимся ступенью ниже, то окажется, что для крестья-


[1] R. Luxemburg, Die Neue Zeit, XVIII, II т., стр. 184.

35


нина зерно было не средством производства, а продуктом. Нельзя найти средства производства, содержащего стоимость, которое само не было бы продуктом прежнего труда.

2. Выражаясь капиталистически, отсюда следует, что всякий капитал, который был потреблен для производства товара от начала до конца, можно в конце концов представить как известное количество выполняемого труда.

3. Вся стоимость товара, включая и затраты капитала, представляется таким образом просто как определенное количество труда. И то, что относится к каждому отдельному товару, должно иметь место и по отношению ко всей массе товаров, ежегодно производимой обществом: ее стоимость тоже представляется в виде определенное количества выполненного труда.

4. Всякий капиталистически выполненный труд распадается на две части: на труд оплаченный, который возмещает заработную плату, и на труд неоплаченный, который создает прибыль и ренту, т. е. прибавочную стоимость. Всякому капиталистически выполненному труду соответствует формула v+m[1].

Все приведенные до сих пор тезисы совершенно правильны и неоспоримы, и если они были постигнуты Смитом, то это свидетельствует о силе и последовательности его научного анализа, а также о том, что он в теории стоимости и прибавочной стоимости пошел дальше физиократов. Но он иногда сильно грешит в отношении третьего тезиса, умозаключая, что вся стоимость ежегодно производимой массы товаров представляется как количество труда, выполненного в   э т о м   г о д у, в то время как он сам в других местах показывает, что ему хорошо известно, что стоимость товара, произведенного нацией за данный год, необходимо включает и труд прежних лет, именно труд, заключенный в перешедших от прежних лет средствах производства.

И тем не менее смитовский вывод, что вся стоимость любого товара, равно как и годовой товарной массы общества, распадается без остатка на v+m, – вывод, сделанный на основании вышеприведенных четырех совершенно правильных тезисов, должен быть признан ошибочным. Правильный тезис, согласно которому вся стоимость товара представляет только общественный труд, Смит отождествляет с другим тезисом, по которому вся стоимость товара представляет только v+m. Формула v+m выражает функцию живого труда при капиталистических хозяйственных отношениях, именно его двойственную функцию: во-первых, возмещение переменного капитала (заработной платы) и, во-вторых, создание прибавочной стоимости для капиталиста. Эту функцию наемный труд выполняет во время применения его капиталистом, а капиталист, реализуя товарную стоимость в деньгах, извлекает обратно авансированный на заработную плату переменный капитал и кладет себе в карман прибавочную стоимость; v+m выражает, следовательно, от-


[1] Мы оставляем здесь без внимания, что у Смита проскальзывает и противоположный взгляд, согласно которому не цена товаров распадается на v+m, а стоимость товаров составляется из v + m! Это qui pro quo важнее для смитовской теории стоимости, чем в той связи, в которой нас сейчас интересует его формула v+m.

36


ношение между наемным рабочим и капиталистом, – отношение, которое прекращается всякий раз, когда кончается производство товара. Когда товар продан и отношение v+m реализовано для капиталиста в деньгах, в товаре исчезает всякий след этого отношения. Товар и его стоимость абсолютно ничего не говорят нам ни о той пропорции, в которой оплаченный и неоплаченный труд участвовали при их создании, ни о том, применялся ли неоплаченный труд вообще. Единственным несомненным фактом является то обстоятельство, что товар содержит определенное количество общественно-необходимого труда, что находит свое выражение в обмене товара. Следовательно, для обмена, равно как и для потребления товара, совершенно безразлично, распадается ли труд, который его производит, на v+m или нет. Только количество труда как стоимость играет роль в обмене, и только ее конкретные свойства, ее полезность играют роль в потреблении. Следовательно, формула v+m выражает только, так сказать, интимное отношение между капиталом и трудом; она выражает социальную функцию наемного труда, которая совершенно исчезает в продукте. Иначе обстоит дело с израсходованной частью капитала, вложенной в средства производства, т. е. с постоянным капиталом. Кроме наемного труда, капиталист должен запастись еще средствами производства, ибо каждый труд, – для того, чтобы он мог функционировать, – нуждается в определенных сырых материалах, орудиях и постройках. Капиталистический характер этого условия производства находит свое выражение в том, что эти средства производства выступают, как (с), как к а п и т а л, т. е. во-первых, как собственность лица, не принадлежащего к рабочим, как нечто отделенное от рабочей силы, как собственность неработающих; во-вторых, как простой аванс, как затрата, имеющая целью создание прибавочной стоимости. Постоянный капитал с выступает здесь лишь как основа для v+m. Но постоянный капитал выражает и нечто большее, именно функцию средств производства в процессе человеческого труда, независимо от какой бы то ни было общественно-исторической формы. В сырых материалах и инструментах для работы нуждаются в одинаковой мере житель Огненной Земли при изготовлении своего семейного челнока, коммунистическая крестьянская община в Индии при обработке общинного поля, египетский феллах при возделывании его полей и при постройке пирамид для фараона, греческий раб в маленькой афинской мануфактуре, феодальный крепостной крестьянин, средневековый цеховой ремесленник и современный наемный рабочий. Созданные уже человеческим трудом средства производства являются выражением соприкосновения человеческого труда с природой, а вследствие этого вечным и всеобщим условием процесса человеческого производства. Символ (с) в формуле c+v+m выражает таким образом определенную функцию средств производства – функцию, которая не исчезает с окончанием работы. В то время как для обмена и потребления товара совершенно безразлично, произведен ли он оплаченным или неоплаченным трудом, произведен ли он наемным, крепостным, рабским или еще каким-нибудь другим трудом, для потребления товара имеет решающее значение вопрос о том, является ли он средством производства или средством существования. Тот факт, что при про-

37


изводстве машины применен оплаченный и неоплаченный труд, имеет значение только для фабриканта машины и его рабочих; для общества, которое приобретает эту машину путем обмена, имеет значение только ее качество, как средства производства, только ее функция в процессе производства. И как всякое производящее общество всегда должно было считаться с важной функцией средств производства и заботиться в каждом периоде производства об изготовлении средств производства, потребных для следующего периода, точно так же капиталистическое общество может ежегодно приступать к производству стоимостей по формуле v+m, т. е. приступать к эксплоатации наемного труда только тогда, когда имеется налицо потребное для образования постоянного капитала количество средств производства как продукта предшествующего периода производства. Эта специфическая связь всякого истекшего периода производства с последующим – связь, которая образует всеобщую и вечную основу общественного процесса воспроизводства и которая состоит в том, что часть продукта каждого периода предназначена для того, чтобы образовать средства производства для следующего периода, – эта связь ускользнула от взора Смита. В средствах производства его интересовала не их специфическая функция в процессе производства, в котором они применяются, а лишь тот факт, что они, как всякий другой товар, сами являются продуктом капиталистически примененного наемного труда. Специфически капиталистическая функция наемного труда в процессе производства прибавочной стоимости совершенно скрыла от него вечную и всеобщую функцию средств производства в процессе труда. Благодаря своей буржуазной предвзятой точке зрения, он за особым социальным отношением между наемным трудом и капиталом совершенно проглядел всеобщее отношение между человеком и природой. Нам кажется, что здесь кроется действительный источник странного догмата Адама Смита о распадении общей стоимости всего общественного годового продукта на v+m. Смит упустил из виду, что (с), как первый член формулы c+v+m, является необходимым выражением для всеобщей общественной основы капиталистической эксплоатации наемного труда.

Итак, стоимость товара должна быть выражена формулой:

 
c + v + m.
 

Но спрашивается, насколько это применимо ко всей совокупности товаров какого-нибудь общества. Обратимся к сомнению Смита по этому поводу, именно к его положению, что основной и оборотный капиталы, равно как и доход отдельного лица, не совпадают с теми же категориями, взятыми с общественной точки зрения (стр. 44, пункт 3). То, что для одного является оборотным капиталом, является для другого не капиталом, а доходом; таковы, например, авансы капитала на заработную плату. Это утверждение покоится на ошибке. Когда капиталист уплачивает рабочим заработную плату, то он отдает не переменный капитал, который переходит в руки рабочих, чтобы превратиться в их доход, он отдает только форму стоимости своего переменного капитала за его натуральную форму, за рабочую силу.

38


Переменный капитал всегда находится в руках капиталиста – сперва в денежной форме, потом в виде рабочей силы, которую он покупает, затем в форме части стоимости произведенных товаров, чтобы в конце концов, после реализации товаров, в денежной форме вернуться к нему с приращением. Напротив того, рабочий никогда не становится владельцем переменного капитала. Для него рабочая сила никогда не является капиталом: она представляет собой лишь его способность к труду, единственное достояние, которым он обладает. Если он ее продал и получил в качестве заработной платы деньги, то эта плата тоже не является для него капиталом, а ценой проданного им товара. Наконец, тот факт, что рабочий на полученную им заработную плату покупает средства существования, имеет так же мало общего с функцией, которую выполняли эти деньги в виде переменного капитала в руках капиталистов, как и частное потребление, которое любой продавец товара дает вырученным им деньгам. Итак, не переменный капитал капиталиста становится доходом рабочего, а цена проданного последним товара – рабочей силы, тогда как переменный капитал все время остается в руках капиталиста и функционирует как таковой. Точно так же неправильно представление, что доход (прибавочная стоимость) одного капиталиста – например собственника машиностроительного завода, – заключающийся в непроданных еще машинах, является основным капиталом для другого, именно для покупателя машин. Доходом заводчика являются не машины и не часть машин, а воплощенная в них прибавочная стоимость, стало быть, неоплаченный труд его наемных рабочих. После продажи машины этот доход, как и раньше, остается в руках заводчика, он изменил только свою форму проявления, превратившись из формы машины в денежную форму. И обратно: покупка машины вовсе не означает, что ее покупатель только в этот момент вступил в обладание своим основным капиталом, он имел его уже раньше как денежный капитал определенной величины. Покупкой машины он только придал своему капиталу соответствующую вещественную форму – форму, которая нужна ему для того, чтобы заставить этот капитал функционировать производительно. Как до, так и после продажи машины доход (прибавочная стоимость) остается в руках заводчика, а основной капитал – в руках другого лица, капиталистического покупателя машины, подобно тому как в первом примере переменный капитал постоянно находился в руках капиталиста, а доход – в руках рабочего.

Путаница понятий привела Смита и его последователей к тому, что они в капиталистическом товарообмене смешивают потребительную стоимость товаров с их отношениями стоимости, и далее к тому, что они не разделяют отдельных процессов обращения капитала и обращения товаров – процессов, которые переплетаются друг с другом на каждом шагу. Один и тот же акт товарообмена можно рассматривать, с одной стороны, как обращение капитала, с другой стороны, как простой товарообмен, направленный к удовлетворению потребления. Ошибочное положение, согласно которому то, что для одного является капиталом, является для другого доходом, и, наоборот, сводится таким образом к следующему правильному положению: то, что для одного является обращением капитала, для другого является

39


простым товарообменом, и наоборот. Этим выражается только способность превращения, которую капитал проявляет в своем движении, и взаимное переплетение различных сфер интересов в общественном процессе обмена, но в то же время не стирается резкая грань между доходом и капиталом в его двух характерных формах постоянного и переменного капитала. И тем не менее Смит в своих утверждениях, что капитал и доход отдельных лиц не покрывают целиком соответствующих категорий всего общества, подходит очень близко к истине, но для того, чтобы вскрыть со всей ясностью рассмотренную связь, ему нужны были еще другие промежуточные звенья.


Глава четвёртая